![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
gsm40Помните, как в стародавние времена полковник гриб-боровик рать созывал? Не спешили проявить доблесть его подданные, отказались и белянки – столбовые дворянки, и богаты мужики рыжики, и опёнки – дескать ноги слишком тонки...Но то при царе Горохе было, а в новые времена опёнок-то всех и победил - сначала толстоногий резидент Мичигана Armillaria gallica, потом Armillaria ostoyae ; возраст победителя 2400 лет, занимает он не менее 8,9 кв км и весит 605 тонн.
Речь тут идёт о грибных войнах за право называться самым крупным живущим организмом на земле. Началось с публикации 1992 г в журнале Nature статьи, где определён был возраст и размер мичиганского опёнка (он тогда, кажется, определялся не как gallica ). Aвторы той публикации и не предполагали, видимо, какую гонку она повлечёт за собой: очень скоро объявились соперники, описанные и изученные, правда, не так надёжно, как подопечный первооткрывателей гриба-чемпиона, потом война вышла за рамки сугубо грибной, но снова опёнок – орегонский – всех победил.
border='0'/>
Помню сильное впечатление от той первой статьи, подтвердившее неяное «чувство грибницы», которое возникает изредка в хорошо знакомом лесу, где годами, даже десятилетиями грибы собираешь, у меня впервые его вызвал именно опёнок, обитающий (надеюсь, и посейчас) недалеко от ионосферной станции в Ключах под академгородком; чуть ли не в первый раз, как добралась туда, нашла богатое опятами место: несколько пней недалеко друг от друга , на них из осени в осень обильно вырастали опята, и наконец однажды, где-то пятой-шестой осенью сбора в том месте, переходя от одного пня к другому, догадалась (вернее именно почувствовала, к умственной догадке это никакого отношения не имело), что имею дело с одним, единым живым существом. Очень сильное это чувство. Тщательно обшарила часть густого труднопроходимого осинника, попадавшую в очерченный (или скорее намеченный) знакомыми пнями эллипс, - и нашла там видимо-невидимо опят на мелких пнях и на земле. Те крупные пни, что на опушке и полянке, не я одна, видно, помнила,нередко там находила одни пеньки опятные, а грибы были кем-то срезаны; но в осинник мало кто лез, да и обыскать его весь было трудно, и в сколько-нибудь пригодное для опят время оттуда без полной корзины не возвращалась.
/>Там речь шла не о километрах, а о примерно-круге радиусом метров не более чем 50. Но это «знание», ощущение огромного невидимого живого, пожелавшего (именно так!) открыть мне тайну своего существования, было очень сильным, вне области обычных чувств к знакомым растениям. И с тех пор «в лес по грибы» стало для меня совсем другим занятием, можно сказать – не безответным (ничего общего с просто знанием мест, набором запомнившихся мест, где те или иные грибы растут), и кульминацией его было «открытие» грибницы белых, не очень далеко, километрах в четырёх от тех опят.И как же мне этого не хватало здесь, в Новой Англии, хотя лес – по малоисхоженности вполне сравнимый с теми местами под Ключами – в получасе ходьбы, и другие есть в получасе-часе езды... и грибов в них полно, порой в редкостном изобилии, например разросшиеся летние малята иногда растут массивами, так что заросший ими участок склона между валунами сверху виден почти как сплошное пятно цвета маслятной шляпки, с редкими только вкраплнниями травы и листового опада. Но всё это какое-то непонятное, на чужом языке говорящее, не знаешь, чего от этого леса ждать, даже запомнив места, не знаешь, когда именно его грибницы надумают фруктовые тела повыкидывать; не то что дома, когда проснёшься ночью под лёгкое накрапывание июньского дождя – и тут же знаешь, - вот она, первая волна белых пошла; в ближайшие выходные – в лес, и никогда не обманывал этот зов, хотя все говорят: «Рано ещё за грибами».
/>Но тут, в новом месте и на другом континенте, ничего не остаётся, как начать грибы, которые находишь, по книжкам определять. Книжек о грибах Новой Англии много, и есть замечательные.
Грибы собирать – не такое массовое здесь занятие, как в России, но страстные любители имеюся. У одного из них читала, когда он описывал -ой, забыла какой несъедобный гриб! :
»Этот гриб так красив, что даже те, кто собирает грибы только для того, чтоб их съесть (вы, может быть, не поверите, но такие сборщики грибов существуют, я лично с ними сталкивался!), - даже такие странные люди не могут не остановиться в восхищении перед красотою этого гриба».
В Бостоне – одно из самых старинных обществ любителей-микологов. На их собрания можно принести свои грибы, чтоб их определили, собрания состоялись в деревянном особнячке на задворках гарвардского кампуса, консультации давали видные гарвардские микологи . С трудом разыскала домик ; меня-то больше всего привлекло в их объявлении сообщение, что предстоит поездка в Мэн всех желающих, с ночёвкой, с выходом за грибами ранним утром. В Мэн очень хотелось попасть, машины у нас тогда не было да и водить я ещё не умела. Я думала – автобусом повезут, оказалось – едут на своих машинах, собравшись на большом паркинге (представила себе, как это – гуськом по хайвею более чем за 100 км.
/>
/>отставшие, впрочем, доберутся сами, всех снабжают картой).. словом, не для меня это оказалось, поездка в вожделенный Мэн. Но ещё я с собой несколько находок принесла показать. Толко вошла в большую комнату, где человек двадцать собрались кучками возле трёх или четырёх консультантов, как меня поманил рукой соотечественник (меня соотечественники всегда с первого взгляда в толпе узнают), один на один беседовавший с микологом: «Скажи ты ему, пусть человеческим языком ответит: ххруздь это или не хруздь, а то бормочет по-непонятному». Миколог стал охотно, очевидно не в первый раз, объяснять, что предъявленный ему лактариус не относится к числу безусловно съедобных ; когда я перевела это вопрошавшему, тот сердито взглянул на миколога: «Несъедобные...спецъялисты тоже мне... да мы их за милую душу солёными под водочку который уже год... бабы вот засомневались, послали сюда, пусть, дескать, спецъялист подтвердит, что хруздь, зря проездил, -
/>- ...и, повернувшись, ушёл не попрощавшись, а я, чтобы отвлечь недоумевавшего миколога, поспешно стала вытаскивать свои сокровища, в основном собранные в полчаса обеденного перерыва в парке возле работы, но пара из них была найдена во вчерашней раннеутренней прогулке в линнском лесу. Определил он их все не задумываясь, но одно из них, невиданное мною прежде существо, похожее немного на валварию шёлковую (но не она) – яйцо в мягкой скорлупе, под которою прощупывалось что-то необычной формы – приковало его внимание, он в восхищении забормотал : «Это, возможно, редкий подвид, нельзя сказать точно,
/>
пока он в таком состоянии... я сейчас принесу вам подробную инструкцию, как его вырастить, подождите минутку» - убежал, вернулся с тремя страницами методички и стал подробно объяснять : вот тут хорошо бы заменить в составе питательной среды то-то на то-то, а вот тут..» и вдруг, как-то робко, смущаясь спросил, будто не надеясь на отрицательный ответ: «Вы, наверное, хотите ЭТО совершенно самостоятельно вырастить, но если Вы согласитесь на некоторую помощь...», и тут до меня дошло, я ответила, что могу предоставить сокровище в его полное распоряжение; надо было видеть, как просияло его лицо, как он пятился, бережно неся «яйцо» в сложенных чашей ладонях, прижатых к груди, как улыбался и благодарил...
Но предполагавшиеся несколько строчек вступления неожиданно разрослись в столь длинный текст... пожалуй, на этом теперь кончаю, но непременно, непременно продолжу.
P.S. Затраты времени на правильное расположение картинок, обтекание их текстом, попытки снабдить картинки подписями и пр. явно не оправдываются, и даже некоторые перестали быть интерактивными в результате этих моих усилий. Поэтому чуть погодя выложу несколько картинок отдельно.
Фото все поза - и прошлогодние, фотографировала цировым Олимпусом, август - начало октября, но в основном третья декада сентября, линнский лес и соседняя резервация (Saugus - Middleton).
Речь тут идёт о грибных войнах за право называться самым крупным живущим организмом на земле. Началось с публикации 1992 г в журнале Nature статьи, где определён был возраст и размер мичиганского опёнка (он тогда, кажется, определялся не как gallica ). Aвторы той публикации и не предполагали, видимо, какую гонку она повлечёт за собой: очень скоро объявились соперники, описанные и изученные, правда, не так надёжно, как подопечный первооткрывателей гриба-чемпиона, потом война вышла за рамки сугубо грибной, но снова опёнок – орегонский – всех победил.
border='0'/>Помню сильное впечатление от той первой статьи, подтвердившее неяное «чувство грибницы», которое возникает изредка в хорошо знакомом лесу, где годами, даже десятилетиями грибы собираешь, у меня впервые его вызвал именно опёнок, обитающий (надеюсь, и посейчас) недалеко от ионосферной станции в Ключах под академгородком; чуть ли не в первый раз, как добралась туда, нашла богатое опятами место: несколько пней недалеко друг от друга , на них из осени в осень обильно вырастали опята, и наконец однажды, где-то пятой-шестой осенью сбора в том месте, переходя от одного пня к другому, догадалась (вернее именно почувствовала, к умственной догадке это никакого отношения не имело), что имею дело с одним, единым живым существом. Очень сильное это чувство. Тщательно обшарила часть густого труднопроходимого осинника, попадавшую в очерченный (или скорее намеченный) знакомыми пнями эллипс, - и нашла там видимо-невидимо опят на мелких пнях и на земле. Те крупные пни, что на опушке и полянке, не я одна, видно, помнила,нередко там находила одни пеньки опятные, а грибы были кем-то срезаны; но в осинник мало кто лез, да и обыскать его весь было трудно, и в сколько-нибудь пригодное для опят время оттуда без полной корзины не возвращалась.
/>Там речь шла не о километрах, а о примерно-круге радиусом метров не более чем 50. Но это «знание», ощущение огромного невидимого живого, пожелавшего (именно так!) открыть мне тайну своего существования, было очень сильным, вне области обычных чувств к знакомым растениям. И с тех пор «в лес по грибы» стало для меня совсем другим занятием, можно сказать – не безответным (ничего общего с просто знанием мест, набором запомнившихся мест, где те или иные грибы растут), и кульминацией его было «открытие» грибницы белых, не очень далеко, километрах в четырёх от тех опят.И как же мне этого не хватало здесь, в Новой Англии, хотя лес – по малоисхоженности вполне сравнимый с теми местами под Ключами – в получасе ходьбы, и другие есть в получасе-часе езды... и грибов в них полно, порой в редкостном изобилии, например разросшиеся летние малята иногда растут массивами, так что заросший ими участок склона между валунами сверху виден почти как сплошное пятно цвета маслятной шляпки, с редкими только вкраплнниями травы и листового опада. Но всё это какое-то непонятное, на чужом языке говорящее, не знаешь, чего от этого леса ждать, даже запомнив места, не знаешь, когда именно его грибницы надумают фруктовые тела повыкидывать; не то что дома, когда проснёшься ночью под лёгкое накрапывание июньского дождя – и тут же знаешь, - вот она, первая волна белых пошла; в ближайшие выходные – в лес, и никогда не обманывал этот зов, хотя все говорят: «Рано ещё за грибами»./>Но тут, в новом месте и на другом континенте, ничего не остаётся, как начать грибы, которые находишь, по книжкам определять. Книжек о грибах Новой Англии много, и есть замечательные.Грибы собирать – не такое массовое здесь занятие, как в России, но страстные любители имеюся. У одного из них читала, когда он описывал -ой, забыла какой несъедобный гриб! :
»Этот гриб так красив, что даже те, кто собирает грибы только для того, чтоб их съесть (вы, может быть, не поверите, но такие сборщики грибов существуют, я лично с ними сталкивался!), - даже такие странные люди не могут не остановиться в восхищении перед красотою этого гриба».
В Бостоне – одно из самых старинных обществ любителей-микологов. На их собрания можно принести свои грибы, чтоб их определили, собрания состоялись в деревянном особнячке на задворках гарвардского кампуса, консультации давали видные гарвардские микологи . С трудом разыскала домик ; меня-то больше всего привлекло в их объявлении сообщение, что предстоит поездка в Мэн всех желающих, с ночёвкой, с выходом за грибами ранним утром. В Мэн очень хотелось попасть, машины у нас тогда не было да и водить я ещё не умела. Я думала – автобусом повезут, оказалось – едут на своих машинах, собравшись на большом паркинге (представила себе, как это – гуськом по хайвею более чем за 100 км.
/>/>отставшие, впрочем, доберутся сами, всех снабжают картой).. словом, не для меня это оказалось, поездка в вожделенный Мэн. Но ещё я с собой несколько находок принесла показать. Толко вошла в большую комнату, где человек двадцать собрались кучками возле трёх или четырёх консультантов, как меня поманил рукой соотечественник (меня соотечественники всегда с первого взгляда в толпе узнают), один на один беседовавший с микологом: «Скажи ты ему, пусть человеческим языком ответит: ххруздь это или не хруздь, а то бормочет по-непонятному». Миколог стал охотно, очевидно не в первый раз, объяснять, что предъявленный ему лактариус не относится к числу безусловно съедобных ; когда я перевела это вопрошавшему, тот сердито взглянул на миколога: «Несъедобные...спецъялисты тоже мне... да мы их за милую душу солёными под водочку который уже год... бабы вот засомневались, послали сюда, пусть, дескать, спецъялист подтвердит, что хруздь, зря проездил, - />- ...и, повернувшись, ушёл не попрощавшись, а я, чтобы отвлечь недоумевавшего миколога, поспешно стала вытаскивать свои сокровища, в основном собранные в полчаса обеденного перерыва в парке возле работы, но пара из них была найдена во вчерашней раннеутренней прогулке в линнском лесу. Определил он их все не задумываясь, но одно из них, невиданное мною прежде существо, похожее немного на валварию шёлковую (но не она) – яйцо в мягкой скорлупе, под которою прощупывалось что-то необычной формы – приковало его внимание, он в восхищении забормотал : «Это, возможно, редкий подвид, нельзя сказать точно, /> пока он в таком состоянии... я сейчас принесу вам подробную инструкцию, как его вырастить, подождите минутку» - убежал, вернулся с тремя страницами методички и стал подробно объяснять : вот тут хорошо бы заменить в составе питательной среды то-то на то-то, а вот тут..» и вдруг, как-то робко, смущаясь спросил, будто не надеясь на отрицательный ответ: «Вы, наверное, хотите ЭТО совершенно самостоятельно вырастить, но если Вы согласитесь на некоторую помощь...», и тут до меня дошло, я ответила, что могу предоставить сокровище в его полное распоряжение; надо было видеть, как просияло его лицо, как он пятился, бережно неся «яйцо» в сложенных чашей ладонях, прижатых к груди, как улыбался и благодарил...Но предполагавшиеся несколько строчек вступления неожиданно разрослись в столь длинный текст... пожалуй, на этом теперь кончаю, но непременно, непременно продолжу.
P.S. Затраты времени на правильное расположение картинок, обтекание их текстом, попытки снабдить картинки подписями и пр. явно не оправдываются, и даже некоторые перестали быть интерактивными в результате этих моих усилий. Поэтому чуть погодя выложу несколько картинок отдельно.
Фото все поза - и прошлогодние, фотографировала цировым Олимпусом, август - начало октября, но в основном третья декада сентября, линнский лес и соседняя резервация (Saugus - Middleton).
